Дмитрий Майоров: «Мы сохраняем материальное наследие модернизма, пусть и в небольшом масштабе»

Бренд «Ламповый блок» предлагает отправиться в путешествие по постсоветскому пространству при помощи светильников из стеклоблоков — характерных элементов зданий той эпохи. Команда тщательно извлекает чудом уцелевшие детали из заброшенных сооружений, превращая их в функциональные и памятные объекты. Мы поговорили с основателем проекта Дмитрием Майоровым о любви к советскому модернизму, важности сохранения истории и неочевидных тонкостях создания изделий по мотивам знаковых архитектурных объектов.

Расскажи, как родилась идея и концепция бренда? Что подтолкнуло к его созданию?

Наш слоган — «Модернизм в лучшем свете». Мы переосмысляем архитектурные детали советской эпохи, которые остались незамеченными, показывая, что многие из них были действительно интересными. Мы хотим буквально и метафорически «подсветить» это наследие.С детства я любил мастерить руками. После пандемии начал изучать городскую среду и заброшенные здания — школы, пионерлагеря, заводы. Все они оказались в особенно запущенном состоянии, и на этом фоне тема советского модернизма вспыхнула для меня с новой силой. Как будто несколько интересов схлестнулись в одной точке, и стало ясно, чем я хочу заниматься.Сейчас множество зданий советского модернизма сносят или оставляют разрушаться, потому что им не придают никакой ценности. В случае с деревянным зодчеством все понимают, что это часть истории, и обращаться с ним варварски нельзя. А к советскому наследию такого отношения пока нет. Через незамеченные архитектурные детали и их переосмысление мы стараемся показать, что в советской архитектуре было много хорошего. Мы хотим привлечь внимание к этим элементам, сохранить их, пусть даже не в формате строгой документации, а хотя бы на уровне осознания и уважения.

Откуда такая любовь именно к архитектуре позднего модернизма и советскому архитектурному наследию в целом? Что тебя больше всего вдохновляет в нем?

Вдохновляет, в первую очередь, его незаметность. Советская архитектура окружает нас повсюду, но информации о ней почти нет, как будто все это уже кануло в лету. Кроме того, отношение к самой эпохе наложило негативный отпечаток на восприятие архитектуры. В СССР людям жилось нелегко, поэтому вспоминать то время большинству не хочется. Отсюда и желание забыть, снести, стереть. Даже если нет прямой враждебности, воспринимать советскую архитектуру как нечто прекрасное сложно: слишком много негативного было связано с этим временем. На мой взгляд, это естественно, и вряд ли в другой стране восприятие было бы иным.

Хотя именно в то непростое, особенно для творческих людей, время архитекторы и художники смогли создать множество мощных, выразительных проектов. Эти шедевры родились не вопреки, а благодаря суровой среде, в которой творчество было почти подвигом.

Именная эта внутренняя сила, вопреки обстоятельствам, вдохновляет меня больше всего.

Говоря об архитектуре советского модернизма, какие здания лично тебя особенно впечатлили и почему?

Прежде всего наш экспериментальный элеватор в Самаре. Я был там много раз, изучил его вдоль и поперек, буквально прикоснулся к каждому сантиметру. Он впечатляет масштабом. Кажется, что он правильной, почти изящной формы; издалека заметны аккуратные, выстроенные геометрически цилиндры. Но когда подходишь ближе, все становится монументальным, почти пугающим. Эти грубые, необработанные цилиндры высотой под 70 метров производят сильное впечатление. Мы привыкли, что здание как-то «делится»: этажи, окна, балконы, то есть визуальные ориентиры. А здесь — всего два цилиндра, этаж в верхней части и крыша. Из «окон» только узкая полоса вдоль лестницы, да и ступеней оттуда не видно. Раньше была еще кубическая пристройка, тоже фантастических размеров. На фото она кажется обычным одноэтажным объемом, а на деле это три-четыре этажа, если сравнивать с жилыми домами.

С элеватором вообще сложно что-то сопоставить — у нас нет привычного визуального языка, чтобы его интерпретировать. Поэтому на фотографиях он кажется куда меньше и проще, чем есть на самом деле. Например, здание РАН или Дом авиаторов в Москве мне тоже нравятся, но там такого вау-эффекта нет — они читаются яснее. То же самое с Даниловским рынком: он понятен, там все логично и знакомо глазу.

С какой реакцией ты столкнулся, когда только запустил проект?

После запуска нашего второго продукта — бетонного ночника в виде самарского элеватора — мы столкнулись с негативной реакцией. Мы тогда креативно подали его: сымитировали извлечение блока прямо из здания. Хотели показать, что стеклоблоки встроены в архитектурный контекст, и что именно этот объект воплощает наш слоган «Модернизм в лучшем свете». Мы взяли один стеклоблок, который уже лежал на земле, выпав из разбитого окна пристройки элеватора, и сняли видео. Нас обвинили в варварстве; в том, что своими действиями мы мешаем признанию элеватора объектом культурного наследия, потому что снижаем процент «аутентичности» здания. Но это звучит, мягко говоря, странно, особенно учитывая, что все это происходило на частной территории, где годами шли разрушения. Там вывозили технику, специально обрушили конструкции, снесли целую трехэтажную пристройку. При этом многие архитекторы нас поддержали. В любом случае, мы не стали реагировать на негатив. Аргументы критиков были слабыми и не вполне логичными. В итоге мы занимаемся тем, что действительно имеет ценность: сохраняем материальное наследие модернизма, пусть и в небольшом масштабе. Стараемся это делать с уважением — и к архитектуре, и к здравому смыслу.

Самарский элеватор и бетонный ночник в виде него

Кто сегодня работает над проектом? Где и как создаются светильники?

Проектом в основном занимаюсь я. Конечно, вокруг собралась большая команда, хоть и внештатная. Каждый отвечает за свою часть процесса: кто-то льет бетонные подставки, кто-то моделирует, кто-то делает лазерную резку по металлу, дереву или пластику. Производство у нас полностью распределенное и, по сути, ремесленное. Почти все делается руками, от отливки деталей до финальной сборки светильников.

Про роботизацию речи не идет: наоборот, ценность как раз в том, что каждый объект проходит через руки.

Расскажи, как ты находишь стеклоблоки для светильников. Случались ли интересные или забавные истории в процессе?

Первой точкой «добычи» стеклоблоков стал завод «Авиакор» в Самаре. Мы тогда думали, что часть территории заброшена, — пошли туда, но нас быстро поймала охрана. Впрочем, это сыграло нам на руку: так мы вышли на руководство действующей части завода, а дальше уже договорились о вывозе стеклоблоков с неиспользуемой территории. Оказалось, у завода даже есть целый отдел по сбыту неликвидов. Так все и началось — оттуда мы начали забирать стекло в больших объемах. Но примерно 60% всех блоков мы нашли через частные объявления на «Авито».Посещения заводов всегда насыщены событиями. Иногда это романтизируется со стороны, но в реальности все куда прозаичнее: мы разбираем стены вручную, буквально лезем в бетон, вытаскиваем стеклоблоки голыми руками.

Это тяжелая, опасная, грязная работа. И далеко не каждый раз она заканчивается успешно — но в этом, наверное, и есть азарт.

Что происходит после того, как вы находите стеклоблоки? Насколько трудоемкий процесс их реставрации и адаптации под светильники?

Сам по себе стеклоблок — это как раз наименее проблемный элемент. Сначала мы его отмываем от строительного раствора — вручную, металлическими щетками в обычной раковине. Самая сложная и кропотливая работа начинается не со стекла, а с того, что вокруг него. Основная инженерия сосредоточена в подставке: моделирование, проектирование, 3D-печать, заливка форм, подгонка деталей. Мы постоянно совершенствуем этот процесс, чтобы материалы лучше подходили друг к другу, чтобы минимизировать усадку при смене составов и избегать неприятных неожиданностей.

Помимо светильников, в вашей коллекции есть бетонные ночники, подсвечники и свечи в виде знаковых зданий. Как вы выбираете архитектурные объекты для воссоздания в миниатюре?

Во-первых, здание должно быть узнаваемым, иначе его никто не купит. Во-вторых, важна форма. Наши изделия, особенно свечи, предполагают вставку воскового картриджа. Поэтому нам подходят здания с «правильной» геометрией — кубической, цилиндрической или близкой к ним. Например, у нас есть плоские формы вроде Даниловского рынка или Дворца спорта «Юбилейный», но в них помещается мало воска, поэтому мы дополнительно вкладываем съемный картридж, чтобы компенсировать объем. Мы избегаем очень вытянутых, тонких или слишком ажурных конструкций. Они плохо работают с точки зрения внутреннего объема и производства, а нам важно соблюдать баланс между эстетикой и функциональностью.Скоро мы хотим выпустить свечу в виде цирка в Кишиневе — его невероятно красивая форма давно нас вдохновляет. У нас в коллекции уже есть подсвечник по мотивам дома Мельникова, параллельно делаем светильник с тем же образом. Вообще, дом Мельникова — один из самых сильных архитектурных символов авангарда, так что мы хотим показать его и как арт-объект, и как функциональную вещь.

Подсвечник в виде дома Мельникова

Сегодня в предметном дизайне все чаще обращаются к культурному наследию и локальному коду. Как ты относишься к этой тенденции?

Очень хорошо, что мы наконец начали замечать собственную историю, перестали ее стыдиться или отрицать. Наверное, мы потихоньку учимся подходить ко всему осознанно — брать лучшее, не обобщая. Если, скажем, для старших поколений СССР оставил в основном тяжелые воспоминания, то нам важно показать, что в нем было что-то хорошее и ценное.

Меняется ли, по-твоему, отношение людей к архитектурному наследию? Чувствуешь ли ты, что благодаря таким проектам, как твой, появляется интерес к прошлому?

Если судить по нашему опыту, могу точно сказать: интерес к стеклоблокам есть. Люди не просто спрашивают — многие пытаются повторить наши светильники, что само по себе показательно. А еще выросла цена: с момента, когда мы начали работать, средняя стоимость одного стеклоблока, думаю, увеличилась втрое.

Подсвечник в виде Музея истории Узбекистана

Из каких зданий ты еще мечтаешь «спасти» стеклоблоки?

Важно не столько здание, сколько то, какие там стеклоблоки: если они действительно крутые и редкие, то нам точно захочется их сохранить. Однако на деле школы, больницы и заводы сносят постоянно, и 98% стеклоблоков просто отправляются на помойку, а на тот же «Авито» попадает лишь малая часть. Доставать блоки — недешевое удовольствие. Поэтому мы беремся извлекать их только в двух случаях: либо это легендарное здание, ради которого есть смысл постараться, либо там просто классные, нужные нам по цвету или форме блоки — тогда мы приедем, даже если место находится за тысячу километров.

Все фото: «Ламповый блок».