Если бы вы проехали по заболоченным землям Хамуна на юго-востоке Ирана много веков назад, вы бы нашли оазис. В сезон дождей озера и болота заливают его более чем 1500 квадратных миль, поддерживая оленей, фламинго и даже леопардов. Люди зарабатывали себе на жизнь, ухаживая за скотом, ловя рыбу и возделывая плодородную почву.
Но когда Хашем Шакери проехал через этот год, он нашел пустыню. 20-летняя засуха и плохое управление водными ресурсами уничтожили водно-болотные угодья, а также дикую природу, сельское хозяйство и целые деревни, которые они когда-то поддерживали в современных провинциях Систан и Белуджистан. Шакери задокументировал эту потерю для своего преследующего сериала «Элегия для смерти Хамуна» .
«Куда бы я ни пошел, люди говорили о засухе», — говорит он. «Они верили, что Хамун забрал жизнь сама с собой».
Заболоченные земли Хамуна всегда страдали от сухих заклинаний, но этот особенно жестокий. Неприятности начались в начале 1950-х годов, когда Афганистан построил дамбу на реке Гильменд, которая питает водно-болотные угодья, утрамбовывая его поток в Иран. Спад начался в 1990-х годах, когда водозаборы и засуха, которые произошли в 98 году, вызвали полномасштабный водный кризис. Животные и сельскохозяйственные культуры погибли. Рыболовство закрыто. И почти 100 городов были похоронены в песке, взбитом пылеватыми ветрами.
Это имело тяжелые последствия для Систана и провинции Белуджистан, области площадью 70 000 квадратных миль, где проживают 2,8 миллиона человек, в основном сунниты. Многим людям не хватает базового доступа к чистой воде, продуктам питания и образованию, поскольку они получают правительственные пособия всего по 10 долларов в месяц. При уровне безработицы, составляющем почти 13 процентов, некоторые стали заниматься контрабандой топлива и наркотиков. «Люди стали закаленными в битве с природой», — говорит Шакери. «Они борются изо всех сил, чтобы выжить».
Это битва, которую Шекери уже давно преследует из Тегерана, двухчасовой полет из Систана и Белуджистана. Он хотел документировать засуху в течение многих лет, но не имел ресурсов, чтобы сделать это до этого года, когда Международная школа средств массовой информации и журналистики в Орхусе, Дания, предоставила ему камеру среднего формата. Во время двух поездок в мае и октябре он проехал более 850 миль по региону в сопровождении помощников, которые помогали ему общаться с местными жителями, многие из которых говорят на белуджах, а не на персидском.
Шакери сосредоточился на съемке сцен, непосредственно связанных с до засухи — будь то пыльные русла рек, заброшенные рыбацкие лодки или сморщенные пальмы. Он выставил свою цветную пленку на несколько остановок, чтобы смягчить интенсивный солнечный свет; это дает образам размытое, мечтательное чувство, которое захватывает чувство разочарования, истощения и застоя, с которым он сталкивался на каждом шагу. «Для меня поэзия и повествование об образе очень важны», — говорит он. «В разгар горечи и боли я люблю делать красивые снимки».
К сожалению, проект сейчас находится в режиме паузы, поскольку новые санкции США против Ирана сделали невозможным найти 120-цветную пленку, которую использует Шакери. , Санкции также осложняют жизнь в Систане и Белуджистане. Хотя Программа Развития ООН работает с Ираном и Афганистаном над соглашением о восстановлении водно-болотных угодий, это займет годы. Между тем, рельеф кажется таким же отдаленным, как и оазис, который когда-то был.
Загрузка...
